혼토니야메떼쿠다사이
Отвыкла я от ошеломляющей красоты свежих слов. Куприн невероятно красиво описывает: парой словесных оборотов, честно, но не нагло. Он, как Прокофьев, выписывает эпизоды, которые замирают в вечности.
Например, коротенькая история, почти анекдотик, о Соньке Руль и её ухажере. Он её любит и презирает одновременно. Вместо того, чтобы забрать её из публичного дома, он приходит к ней каждый вечер и закатывает сцены ревности. И все равно любит, любит преданно, верно, любит без памяти. То есть здесь, как и в Олесе, любовь - статическое, бездеятельное начало. Оно не приносит пользы.
Самый красивый и трепетный, пожалуй самое подходящее слово, эпизод книги - это разговор кадетика Коли Гладышева с Женькой. Красиво, красиво до безумия! До замирания сердца, до той крсоты, которую я видела на спектакле Олеся в Приюте, когда он и она говорили в последний раз.
Например, коротенькая история, почти анекдотик, о Соньке Руль и её ухажере. Он её любит и презирает одновременно. Вместо того, чтобы забрать её из публичного дома, он приходит к ней каждый вечер и закатывает сцены ревности. И все равно любит, любит преданно, верно, любит без памяти. То есть здесь, как и в Олесе, любовь - статическое, бездеятельное начало. Оно не приносит пользы.
Самый красивый и трепетный, пожалуй самое подходящее слово, эпизод книги - это разговор кадетика Коли Гладышева с Женькой. Красиво, красиво до безумия! До замирания сердца, до той крсоты, которую я видела на спектакле Олеся в Приюте, когда он и она говорили в последний раз.