혼토니야메떼쿠다사이
Мне суметь войти в звук, войти в рот и повернуть мне глаза на себя самого,
стоящего посередине, внутри храма уст, то не увидел бы я языка, зубов, десен
и мрачного свода сырого и жаркого неба; я увидел бы небо; увидел бы солнце;
космический храм бы возник, гремя блесками...
стоящего посередине, внутри храма уст, то не увидел бы я языка, зубов, десен
и мрачного свода сырого и жаркого неба; я увидел бы небо; увидел бы солнце;
космический храм бы возник, гремя блесками...
Чудо театра для меня состоит ещё в том, что сидя зрительном зале я как никогда чувствую красоту момента, мгновения, которое никогда больше в моей жизни не повторится. Чувствую радость, что сижу сейчас здесь, что я должна запомнить все и в деталях, чтобы потом проматывать жизнь в то счастливое мгновенье. Логично, что я хочу побольше таких счастливых мгновений. Я люблю такой приятный отдых, требующий (лично у меня) колоссального напряжения чувств и воли.
Стыдно признаться, но дожив до кхкхкх-лет я не читала Бернарда Шоу. Не интересовалась даже, не направляла свой чуткий взор в том направлении. Увидев, что в Приюте Комедианта есть Пигмалион с любимым уже Владимиром Селезневым, я выклянчила у мамы билет. Это премьера текущего театрального сезона, поставленная по новому переводу пьесы. В спектакле так же включены отрывки из поэмы Андрея Белого "Глоссолалия", но до самого окончания спектакля я не могла понять а где же, где же поэма, и поняв, ужаснулась тому, насколько два разных произведения подходят друг другу и дополняют, как будто они были написаны одним человеком.
Сюжет - реверанс в сторону древнегреческого мифа с хэппи-эндом.В пьесе все само собой сложнее, потому что влюбится в свое творение и встретить взаимность - это просто и не мелодраматично. Профессор Хиггинс, безусловно, любит себя в Элизе. "Вы называете меня бездушным, потому что не смогли купить меня тем, что подавали мне туфли и находили очки. Вы были дурой. Женщина, подающая мужчине туфли, – отвратительное зрелище. Разве я когда-нибудь подавал туфли вам? Вы намного выиграли в моих глазах, когда запустили этими самыми туфлями мне в физиономию. Нечего сперва раболепствовать передо мной, а потом возмущаться, почему я не интересуюсь вами. А кто может интересоваться рабом?" Но все безусловно сложнее, чем в американской комедии, когда главный герой понимает, каким ослом он был и как он хочет, чтобы его женщина вернулась. Хиггинс не будет иначе относится к Элизе, потому что нельзя позволять вещам управлять твоей жизнью. Он не будет просить прощения и молодец. А от обилия правд у меня зарябило в глазах и я так и не поняла, что там прав по моей версии.