Ох, как я люблю эту имперскую твердыню. Я чуть было не сказала "мою твердыню", но решила не жадничать. Люблю Петербург, люблю небо над ним и каждый камешек мостовой. Люблю Неву, давящий на некоторый преподов своим величием Исаакий, кривенькие и убогие вывески на мертвых фасадах зданий. Петербург весь такой, как Кунсткамера - темно, угрюмо, странно и потешно. Вроде симбиоза живого и неживого, когда само живое живет своей бессмысленной медленной жизнью, которая не приносит пользы никому. Так живет, что вроде мертвое. А мертвое - значит стильно и вери софистикейтед. В черном потертом пальто, нечесанными кудрями и золотом предков, забытом глубоко в платяном шкафу.
Все здесь глубоко внутри мертвое, я даже говорю это с гордостью. Цветущие круглые лица здесь вне системы. Неприлично быть здоровым, как будто ты не местный. Как будто ты не страдаешь от ночных вечеринок в дыму или дневных лекций в пыльных дворцах. Неприлично. Здесь Достоевский жил, вот и каждый петербуржец должен выглядеть так, будто собрался на кастинг в новый сериал по его произведению.
У меня с Петербургом любовь, понимаете. Люблю его как мужчину, в котором сейчас для меня все мило сердцу. Я возможно не свяжу свою жизнь с ним, но он всегда мой первый и единственный. Я целую этот город по театрам и барам, клубам и музеям, дворцам и жилым домам. Это все из-за сверхъестественно красивого небо в любую погоду, я уверена.